"Любимая, я в Пушкинских Горах,
Здесь без тебя - уныние и скука,
Брожу по заповеднику, как сука.
И душу мне терзает жуткий страх..."
(Сергей Довлатов)
Первый в России музей памяти писателя Сергея Довлатова открылся в пятницу, 4 июля, в деревне Березино Пушкиногорского района Псковской области, где Довлатов жил два лета подряд, работая экскурсоводом в Пушкинском музее-заповеднике. Эта деревня не только стала "летней резиденцией" Довлатова в 1977–78 годах, но и прототипом деревни Сосново из его автобиографической повести "Заповедник".
Несколько лет назад друзьям и почитателям Сергея Довлатова пришла идея открыть в доме, где жил Довлатов, частный музей. Они приобрели права на владение участком и заваливающимся сразу в несколько сторон домом с продавленной крышей и многочисленными заплатами. И 3 сентября 2011 года, к 70-летию Довлатова, дом-музей писателя был открыт.
Сейчас экспозицию музея составляют вещи, которыми пользовался писатель, среди которых - металлическая кровать, умывальник, неровный осколок зеркала и др. Но самый главный экспонат - это сам дом, оставшийся таким, каким его застал Довлатов.
Более 20 лет назад этот домишко постройки 1912 года купила москвичка Вера Хализева, чтобы приезжать сюда на лето. Благодаря ей дом остался в точности таким же, как был в 1977 году, и группы туристов каждый день приходили сюда. Вера Сергеевна хотела даже поставить указатель "Дом Довлатова", но соседи воспротивились.
А недавно петербургский реставратор Юрий Волкотруб, поэт Валерий Костин и биограф Довлатова Валерий Попов решили сделать из этого здания частный музей и провести масштабную реставрацию. Теперь у дома появился металлический каркас, укреплен фундамент, а во дворе проложили дорожки для посетителей. Теперь этот частный музей хотят превратить в литературный центр советской культуры 60-80-х годов, когда активно работали писатели, ставшие впоследствии известными не только в России, но и за рубежом, отмечает РИА "Новости".
В Пушкинские Горы, в заповедник "Михайловское", летом "на каникулы" многие устраивались в экскурсионное бюро на работу, зарабатывая неплохие по тем временам деньги - около 200 рублей.
"Я водил экскурсии регулярно. Иногда по две за смену... Если приезжали деятели культуры, учителя, интеллигенция - с ними работал я. Мои экскурсии чем-то выделялись. Например, "свободной манерой изложения", как указывала хранительница Тригорского. Тут сказывалась, конечно, изрядная доля моего актерства. Хотя дней через пять я заучил текст экскурсии наизусть, мне ловко удавалось симулировать взволнованную импровизацию... Я механически исполнял свою роль, получая за это неплохое вознаграждение. (Полная экскурсия стоила около восьми рублей.)"
"Туристы из Риги - самые воспитанные. Что ни скажи, кивают и улыбаются. Если задают вопросы, то, как говорится, по хозяйству. Сколько было у Пушкина крепостных? Какой доход приносило Михайловское? Во что обошелся ремонт господского дома?
Кавказцы ведут себя иначе. Они вообще не слушают. Беседуют между собой и хохочут. По дороге в Тригорское любовно смотрят на овец. Очевидно, различают в них потенциальный шашлык. Если задают вопросы, то совершенно неожиданные. Например:
"Из-за чего была дуэль у Пушкина с Лермонтовым?"
Что касается соотечественников, то их необходимо дифференцировать.
Работягам излагать коротко и просто. К служащим быть повнимательнее. Среди них попадаются весьма эрудированные. Начитавшиеся Пикуля, Рождественского, Мейлаха. Почерпнувшие дикие сведения у Новикова...
Интеллигенция наиболее придирчива и коварна.
Готовясь к туристскому вояжу, интеллигент штудирует пособия. Какой-нибудь третьестепенный факт западает ему в душу. Момент отдаленного родства. Курьезная выходка, реплика, случай... Малосущественная цитата... И так далее.
"Потоцкий выдумал новый трюк. Подстерегал очередную группу возле могилы. Дожидался конца экскурсии. Отзывал старосту и шепотом говорил:
- Между нами! Соберите по тридцать копеек. Я укажу вам истинную могилу Пушкина, которую большевики скрывают от народа!
Затем уводил группу в лес и показывал экскурсантам невзрачный холмик.
Иногда какой-нибудь дотошный турист спрашивал:
- А зачем скрывают настоящую могилу?
- Зачем? - сардонически усмехался Потоцкий. - Вас интересует - зачем? Товарищи, гражданина интересует - зачем?
- Ах, да, я понимаю, понимаю, - лепетал турист..."
Сегодня от дома писателя можно пройти до туристической базы, где в "довлатовские" времена размещалось экскурсионное бюро, увидеть экскурсионные автобусы и экскурсантов и, возможно, услышать все тот же вопрос про "дали".
"Экскурсоводы, получив какие-то бумаги, удалялись. За ними к автобусам бежали туристы...
Ко мне застенчиво приблизился мужчина в тирольской шляпе:
- Извините, могу я задать вопрос?
- Слушаю вас.
- Это дали?
- То есть?
- Я спрашиваю, это дали? - Тиролец увлек меня к распахнутому окну.
- В каком смысле?
- В прямом. Я хотел бы знать, это дали или не дали? Если не дали, так и скажите.
- Не понимаю.
Мужчина слегка покраснел и начал торопливо объяснять:
- У меня есть цветная открытка - "Псковские дали". И вот я оказался здесь. Мне хочется спросить - это дали?
- В общем-то, дали, - говорю.
- Типично псковские?
- Не без этого.
Мужчина, сияя, отошел..."
От дома Довлатова можно пройти "довлатовской" дорогой в Пушкинские Горы, увидеть прославленную им гостиницу "Дружба", мало изменившуюся с тех пор, пообедать в описанном им ресторане "Лукоморье". ("Дни мои проходили однообразно. Экскурсии заканчивались в два. Я обедал в "Лукоморье" и шел домой.). Можно посетить и ресторан "Витязь", в котором, правда, уже нет "нелепой деревянной фигуры - творения отставного майора Гольдштейна".
Как пишет "Псковское агентство информации", при подготовке экспозиции дома-музея Довлатова за основу была взята книга воспоминаний известного в Пушкинских Горах человека - Валерия Попова, который хорошо знал писателя. Плата за вход в музей будет чисто символическая - 100 рублей. Вырученные деньги пойдут на поддержание участка в порядке, содержание строений и оплаты работы смотрителя.
Напомним, в России память писателя Сергея Довлатова увековечена также памятной доской на стене дома на улице Рубинштейна в Санкт-Петербурге. Мемориальные доски также установлены в Таллине и Уфе, где когда-то жил писатель.
Кроме того, его имя получила одна из нью-йоркских улиц в районе Куинс. Улица Sergei Dovlatov Way стала первой в Нью-Йорке, названной именем российского писателя.
Сергей Довлатов эмигрировал из СССР в 1978 году. В Советском Союзе его не печатали, писатель жаловался на преследование властей. В США Довлатов стал влиятельным эмигрантским журналистом, редактором газеты "Новый американец", а его рассказы и повести начали выходить на английском языке, в том числе в престижном журнале The New Yorker. О прозе Довлатова высоко отзывались многие американские и отечественные литераторы, включая и нобелевского лауреата Иосифа Бродского.
"Реабилитация" Довлатова на родине началась во времена перестройки, но по-настоящему культовыми его книги стали только после смерти писателя в 1990 году.
