7 ноября канал РТР показал знаменитый фильм Павла Лунгина "Олигарх", снятый по книге "Большая пайка" Юлия Дубов, бывшего заместителя гендиректора ЛогоВАЗа, который проработал с Борисом Березовским 10 лет.
В свое время сразу после выхода картины в прокат сам Березовский, который, по мнению многих, стал прототипом главного героя Платона Маковского, высказался о фильме. "Как первое приближение к тому, что есть правда, фильм "Олигарх" сделан неплохо", - заявил предприниматель, заметив, что он "не в состоянии объективно оценить фильм", поскольку многие эпизоды картины перекликаются с его жизнью. При этом он добавил, что не видит "большого искусства" в фильме "Олигарх".
Как выяснилось, Юлий Дубов пишет продолжение "Большой пайки" - причем с расчетом, что из него можно будет сделать экранизацию. Газета "Московские новости" взяла интервью у опального писателя и даже опубликовала отрывок из нового романа Дубова.
Вот как Дубов высказался об экранизации: "Фильм очень сильно отличается от книги, потому что в центре сюжета книги - внутренний конфликт: главные герои воюют сами с собой. Там есть внешний конфликт, но он явно второстепенен. А в фильме получилось, что внешний конфликт вышел на первый план. В фильме симпатичный олигарх в исполнении очень симпатичного Владимира Машкова воюет с чрезвычайно несимпатичной властью, которую олицетворяют жуткие кагэбэшные гномы. Поэтому фильм получился на порядок более политизированным, чем книга".
Кроме того, Дубов отметил, что "последние события вокруг Ходорковского сделали этот фильм чрезвычайно актуальным". Факт показа картины большой аудитории в самое "горячее" вечернее время Юлий Дубов объясняет тем, что "либо Россия незаметно стала очень свободной и демократической, либо внутри власти есть разные группы, которые по-разному относятся к происходящему сейчас в стране. Видимо, та группа, которая относится негативно, таким образом продемонстрировала своим оппонентам фигу".
Говоря о том, как события, происходящие сейчас в России, видятся из Лондона, Дубов отметил, что "ощущается приток русских в Лондон. Есть много косвенных признаков того, что люди приезжают не в турпоездки. Но самое заметное здешнее событие - это то, что произошло за последний месяц с английскими газетами. Заголовки и тон материалов, посвященных России, стали предельно критическими".
На вопрос, когда сбудется прогноз, описанный в финале "Большой пайки": главный герой триумфально возвращается из эмиграции, - Дубов ответил с юмором: "Как поется в песне, "рано или поздно приходит к нам любовь, но лучше все-таки чуточку пораньше". Он отметил, что пишет продолжение "Большой пайки", и оно будет закончено уже к Новому году. Причем пишет так, чтобы можно было сделать экранизацию.
Отрывок из нового романа Юлия Дубова
У него были имя, отчество и фамилия, но так его могли бы называть только те, кто не был знаком лично или понаслышке. Впрочем, непосвященные его никак не называли, потому что даже не догадывались о существовании этого человека. А которые знали, те именовали его просто Старик.
Еще у него была биография, неотчетливые следы которой хранились в пыльных папках. Папки лежали в сейфах, а сейфы - в архивах, и доступа к ним не было. Поэтому место биографии занимали легенды.
***
Старик знал, что это его последняя битва. Никто не живет вечно, и его заменят другие. Но эту битву выиграет он - и навеки останется в памяти обладающих знанием. Потому что именно он изменит лицо мира, бросив на колеблющиеся чаши весов невиданный ресурс. "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут", - сказал поэт империи, - "пока не предстанут небо с землей на Страшный Господень суд", и эти слова прозвучали приговором великой миссии, начатой Петром Первым. Но поэт, воспевший бремя белого человека, ошибался, и миссия эта будет триумфально завершена. Континенты сдвинутся, и горячая красная кровь побежит по жилам старого мира.
Сегодня в гостях у Старика был человек, который сыграет главную роль в разворачивающейся драме. Ранее Старик знаком с ним не был, но знал, как и про всех, многое и даже согласовывал кое-какие этапы в его когда-то головокружительной карьере. По-настоящему он заинтересовался этим человеком в позорном августе девяносто первого, когда тот принял решение, прямиком отправившее его на полковничью пенсию.
Ставившие интересы дела выше собственной судьбы всегда привлекали внимание Старика, и в памяти его возле соответствующего имени ставилась пометка. Тесное сотрудничество с коммерческой структурой, последовавшее за отставкой, тоже не осталось без внимания. Здесь, правда, у Старика был чисто экспериментальный интерес. Было любопытно, сохранит ли вышвырнутый со службы разведчик те качества, за которые его на этой службе держали, награждали и продвигали вверх по служебной лестнице, или же скурвится, как многие, погонится за деньгами, променяет высокую честь служения идее государства на поклонение золотому тельцу.
Расставание Федора Федоровича со своими друзьями и работодателями, последовавшее немедленно за головокружительным инфокаровским триумфом, нигде не афишировалось, и в газетах про это тоже не писали. Но Старику донесли тут же.
- Сам я не пью, - сообщил старик, выдержав обычную паузу. - И, как правило, не одобряю. В данном случае, однако же, считаю возможным сделать исключение, поскольку встреча наша происходит по моей инициативе, и мне бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя комфортно, насколько возможно. Потрудитесь приподнять салфетку. С иными так называемыми армянскими коньяками у данного напитка общим является только то, что указанная на этикетке выдержка действительности не соответствует. Не скрою - мне было бы чрезвычайно любопытно узнать ваше мнение на этот счет. Если, конечно, вы сможете его сформулировать.
Федор Федорович поднес бокал к носу, подумал немного, смочил губы, отпил небольшой глоток.
- Вспомнил. Очень много лет назад бутылку точно такого же напитка мне подарил один человек. Только он тогда сказал, что это грузинский коньяк.
- Если я не очень сильно ошибаюсь, - обиженно произнес Старик, - в мире осталось не более пары сотен таких бутылок. Сейчас и того меньше. А много лет назад, как вы говорите, вам этого никто не мог подарить. Да еще и выдать его за грузинский. Это, извините меня, просто невозможно.
- У меня все же есть основания считать, что это тот самый коньяк, - задумчиво сказал Федор Федорович. - Видите ли, для человека, которого я имею в виду, невозможного мало. Практически для него нет невозможного.
- Кто это?
- Вряд ли вы его знаете. Один коммерсант. Он это вполне мог сделать даже в те годы. И именно сказать, что это грузинский.
- Я задал вопрос, - напомнил Старик.
- Его зовут Илларион Георгиевич Теишвили. Или просто Ларри. Второй человек в "Инфокаре".
- А! - Старик сполз в кресле и прикрыл глаза. - Ваши старые приятели. Вы наверняка проинформированы, что они, да и остальные тоже, в курсе относительно вашей дальнейшей судьбы. Связаться с вами не пытались?
- Удивительно, но нет. Не пытались.
- Это странно. Может быть, с кем-то из вашего окружения?
- Мое окружение, - спокойно ответил Федор Федорович, - подбирали специально и, насколько я понимаю, под вашим руководством и в соответствии с вашими рекомендациями. Если бы это произошло, вы бы узнали раньше меня.
Старик покивал головой и ткнул в сторону Федора Федоровича сморщенным пальцем.
- Мне приятно, что вы правильно оцениваете ситуацию. Ваши бывшие друзья - очень умные и очень аккуратные люди. Я полагаю, вам ясно, что достигнутые договоренности, а главное, принятые стратегические планы, не оставляют им никаких шансов. Ваше изначальное согласие сотрудничать позволяет мне сделать вывод, что вы полностью осознаете свою роль в операции, равно как и последствия неудачи. Хочу обратить ваше внимание на то, что продумано все, вплоть до мельчайших деталей, и любое отклонение от плана чревато катастрофой.
На мгновение Старик задумался. Может быть, стоит пойти чуть дальше и приоткрыть собеседнику хотя бы часть задуманного? Нет, рано. Рано. Непонятно, как отреагирует, поэтому риск недопустимо велик. Пусть сперва вступит в игру, увязнет, тогда и будет время для допустимой откровенности.
- Настоящей катастрофой. Если бы я был гуманист или интеллигент, - Старик пренебрежительно скривился, - или если бы вы были что-то вроде этого, я бы сейчас начал рассказывать про судьбы миллионов. Так вот. Не буду. На кону - российская государственность. И я - лично - выбрал вас. На вас возлагается ответственнейшая миссия, будете платить по счетам. Вы отдадите своих бывших друзей и им подобных. Без исключения. Потому что народ ждет от вас именно этого. Потом уберете всех, кто, бессовестно используя свое служебное положение, нажился на государственной службе. Всех этих министров, генералов и прочих. Невзирая на прошлое знакомство и боевое братство. А потом... Знаете, что будет потом?
- Знаю. Я останусь один, потому что вы ко мне больше никого не допустите.
- Это правильно. Вероятно, эти решения буду принимать уже не я, но это не важно. Допускаю также, что ваша ответственность продлится долго, и вы сможете оценить плоды победы. Я хочу вам сказать одну вещь, важную...
- Я вас внимательно слушаю.
- Не сказать, это неточно. Хочу пожелать. Последний, кому я подобное желал, был Юрий Владимирович Андропов. Я тебе желаю, сынок, чтобы ты никогда не усомнился в том, что заплаченное стоит полученного. М-да. - Старик вытащил из нагрудного кармана вязаной профессорской куртки платок и промокнул глаза. С годами у него начала проявляться сентиментальность. - Теперь о делах. Уже подписан и завтра будет обнародован указ о назначении тебя председателем правительства.
