Среди множества заявлений, связанных со 100-летием революции и восстановления патриаршества, практически незамеченным осталось одно высказывание патриарха Кирилла. Эти слова главы РПЦ прозвучали на приеме 5 декабря 2017 года в трапезных палатах московского храма Христа Спасителя и касались права Церкви давать оценки текущей политике властей.
Глава РПЦ, которого слушали представители российской власти, в том числе третий человек в государстве - спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко, рассуждал о том, что в адрес Православной церкви часто звучат обвинения в том, что она не уберегла от краха монархию в феврале 1917 года, хотя должна была быть опорой для "Божьих помазанников". По мнению патриарха, во всем виновато подчинение Церкви непосредственной власти российских императоров и, как следствие, отсутствие независимости в поступках и высказываниях, пишет в "Независимой газете" ответственный редактор приложения "НГ-Религии" Андрей Мельников.
"Никто из священников, включая высшее духовенство, не имел права давать оценку происходящему в стране, потому что главой Церкви был государь император, и только он мог давать эти оценки. Это привело к тому, что, когда разнонаправленные политические силы начали действовать на разрыв страны, Церковь не могла сделать ничего, потому что она была полностью лишена этого права. В этом смысле отсутствие канонического управления Церковью привело в определенной мере к катастрофическим последствиям. И когда не очень доброжелательные по отношению к Церкви критики говорят, что и вы виноваты в том, что произошло, мы сознаем: да, здесь есть вина Церкви, но она происходит не от природы Церкви, а от тех совершенно неправильных условий, в которых более 200 лет находилась Церковь", - заявил патриарх.
После этих слов напрашивается логический вывод - патриаршество давно восстановлено, Церковь обрела самоуправление и, следовательно, возможность критиковать неправильные, с ее точки зрения, действия властей в тот или иной исторический период. Но Московский патриархат, образно выражаясь, "колеблется вместе с линией партии". В президентство Дмитрия Медведева патриарх Кирилл вслед за Кремлем подхватил тему модернизации, а в 2012 году, в новых политических условиях, обрушился на ту же самую модернизацию, превознося ценности консерватизма - в соответствии с повесткой дня, заданной Кремлем.
Когда это необходимо, глава РПЦ переступает даже через красную линию, которая многие годы удерживала московских патриархов от встречи с римскими понтификами. Когда России объявляют санкции, представители РПЦ рассуждают об их благотворном влиянии на отечественную экономику и вообще призывают россиян к самоограничению, пишет НГ.
Протоиерей Всеволод Чаплин еще несколько лет назад был значимым функционером Московского патриархата и только после увольнения из синодального отдела получил возможность публично оценить степень свободы Церкви.
В ответ на вопрос, есть ли у РПЦ в настоящее время возможности давать независимую и адекватную оценку политике российских властей, Чаплин заявил, что "возможности есть, но они используются не в полную силу - сказывается инерция советского трепета перед информированными чиновниками, сказывается и боязнь потерять спокойную жизнь, кое-какие практические преференции".
"А народ ждет ясного, профетического слова Церкви. По поводу всевластия олигархов и чиновников, даже мелких. По поводу "слива" наших людей в Украине. По поводу несправедливостей, доставшихся нам в наследство от 90-х годов. По поводу сомнительной личной жизни политиков и государственных деятелей - какая у них, кстати, вообще может быть личная жизнь? Священники обо всем этом говорят в трапезных - но на публике молчат", - рассказал Чаплин.
Ведущий научный сотрудник Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин считает, что служители Церкви пользуются свободой высказывания в зависимости от разных обстоятельств. "Когда говорят о том, как Церковь может давать оценку действиям властей, то обязательно имеется в виду ее оппозиционный потенциал, - уточняет религиовед. - В реальности у иерархов есть все возможности для критики органов власти и отдельных политиков. Редко, но бывают случаи, когда епископы критикуют мэров и губернаторов, но те, как правило, дружат с РПЦ как с идейной основой власти в России. С правительством у Патриархии постоянно идет сложный политический торг вокруг недвижимости, образования, поддержки социальных проектов. Где-то Церковь критикует министров, где-то это невыгодно".
По мнению Всеволода Чаплина, там, где церковные верхи не могут, низы очень даже хотят. О проблемах "все больше говорят в интернете, вместе с православной общественностью". "Вот эти голоса и формируют новую, незабюрократизированную общественную позицию Церкви. На фоне молчания или слишком вежливых, слишком политкорректных фраз большинства церковных чиновников. Но, увы, пока режиссеры, писатели, ученые, журналисты говорят гораздо прямее и честнее, чем пастыри. А должно быть наоборот", - убежден Чаплин.
Он считает, что патриарх Кирилл "стал говорить гораздо менее откровенно и прямо, чем лет пять назад". И тут возникает вопрос, насколько "декларативно сильная личность" сохраняет свои возможности, если этому духовному деятелю приходится взаимодействовать с лидером государства, харизма и авторитет которого с легкостью покрывают "сакральный" статус любой общественной организации.
"Конечно, от РПЦ ожидают того, когда же она хоть раз покритикует Путина, - напоминает Роман Лункин. - Но в этом вопросе РПЦ идет за всем российским обществом, для которого Путин - не человек, а символ. И Церковь рассматривает его таким же образом. Символ не поддается критике - на Архиерейском соборе Путин подчеркнул значение РПЦ как корпорации, а патриарх призвал к консолидации общества перед угрозой символического "конца света", то есть России без Путина. Пока этот баланс есть, будет существовать светская симфония".
"Даже несмотря на изменения в сознании людей и своего молодого духовенства, РПЦ в целом антидемократична и настроена против любой оппозиции власти", - считает религиовед.
Как подытоживает НГ, свобода Церкви заканчивается там, где начинаются интересы ее правящей элиты. Материальные ли интересы или просто чисто человеческие симпатии… В этом смысле, возможно, правы те из историков, кто считает, что РПЦ продолжает развиваться по схеме, предложенной для нее еще советской властью. Также не лишена убедительности версия о невозможности полной независимости "духовной корпорации", имеющей свои вполне материальные активы, структуру и интересы (в том числе политические) - в любых общественных условиях и при любой власти.
