Накануне в Верховном суде Северной Осетии состоялось очередное слушание по делу террориста Нурпаши Кулаева. В отличие от предыдущих заседаний обвиняемый Кулаев находился не в металлической клетке, а за бронированным стеклом. Возможно, суд таким образом решил обезопасить подсудимого от расправы, пишет "Коммерсант".
Перед самым началом заседания стало известно, что накануне от ран скончалась 32-летняя Марина Жукаева. Она стала 331 погибшим в результате теракта в Беслане.
Заседание началось с того, что судья Тамерлан Агузаров зачитал права потерпевших, после чего гособвинение приступило к допросу потерпевших. По свидетельству одной из них, Земфиры Агаевой, с самого начала штурма школы их обстреливали из огнеметов, от которых "в спортзале стало жарко, как в аду".
"Практически сразу, как прогремел первый взрыв, со стороны двора раздался какой-то невыносимый свист, и снова что-то взорвалось, только гораздо сильнее. А через несколько минут в спортзале стало жарко, как в аду, я даже подумала, что горю. Это огнеметы стреляли, хотя Шепель (Николай Шепель, замгенпрокурора России) уверяет, что огнеметы ничего зажечь не могли. Если бы он был здесь, я бы хотела задать ему вопрос," - рассказала на суде Агаева.
Она рассказала, как, выходя из школы, она заметила "людей при параде - в бронежилетах и с автоматами, они стояли довольно далеко от школы, а заложников спасали местные, как их сейчас называют, ополченцы, и если бы не они, то нас погибло бы гораздо больше".
Потерпевшая Марина Пак попыталась задать вопрос Земфире Агаевой, судя по всему, о применении огнеметов, однако судья Агузаров оборвал ее. Пак не унималась, заявив, что, "если мы судим Кулаева, почему выслушиваем тех, кто Кулаева не видел в школе", однако этот аргумент не подействовал. Тогда судья пригрозил удалить женщину из зала, и страсти немного улеглись. Правда, ненадолго, отмечает "Коммерсант".
Потерпевшая Агаева обратилась к подсудимому с вопросом, не делают ли ему перед судебными заседаниями делают какие-нибудь инъекции. Судья Тамерлан Агузаров резко оборвал ее, сказав, что "вопрос снимается", поскольку "он не относится к делу". В ответ потерпевшая возразила, что Кулаев "все время твердит одно и то же - и про количество боевиков, и про то, что огнеметов не было..."
Как рассказала Алета Гадиева, на третий день "мы ждали, что все закончится, нам хотелось уже просто умереть, чтобы все взорвалось". Когда начался штурм, заложница с двумя своими дочерьми подползла к окну, чтобы выброситься во двор школы.
"Там, под окном, лежал мужчина, - вспоминала госпожа Гадиева. - Он увидел, что я хочу сделать, и закричал, чтобы я ни в коем случае не выбрасывала детей. Сказал, что боевики расстреливают их в спину. Тогда мы пошли в другую сторону, в столовую. Там уже было много людей. Ходов (один из лидеров террористов) стал кричать, чтобы дети брали занавески и становились в окна. Мы его умоляли, чтобы встали взрослые, но он ответил: "Я сказал - детей!"
