У российской погранслужбы существует некий черный список граждан, которых при пересечении границы приказано "временно задерживать" и подвергать многочасовому досмотру без объяснения причин. К такому выводу пришла радиостанция "Эхо Москвы в Санкт-Петербурге", основываясь на случае, произошедшем в первые выходные октября с известным политологом Владимиром Гельманом.
Он рассказал, что 3 октября был остановлен на КПП в Брусничном на российско-финской границе, где его продержали около двух часов. Вся процедура повторилась на обратном пути. Сотрудница, которая не могла провести паспорт политолога через компьютер, сообщила, что его имя значится в списке лиц, которые подлежат "временному задержанию" на границе.
- "Черный список" будто вылез из книги Дмитрия Быкова о "нулевых" годах
- Комментарий автора: "Мы все состоим в списках разной степени опасности"
На все вопросы Гельмана сотрудники КПП говорили, что все приказы поступают "сверху", что они лишь исполнители и что объяснять причины задержания они не имеют права. При этом старший по смене "по секрету" сказал, что лицо, попавшее в такой список, будет всякий раз сталкиваться с подобным обращением на границе, особенно при выезде из страны - так Гельман описал произошедшее в своем "Живом журнале".
Радиостанции он сообщил, что, по словам пограничников, должен был сам знать, почему попал в черный список. "Я не знаю, почему я там нахожусь. По моим представлениям, это такой произвол работников погранслужбы, видимо, не на уровне конкретного КПП, а на более высоком уровне. Считаю, что это просто за рамками закона, если я считаюсь нарушителем закона, то мне государство должно об этом сообщить", - сказал он.
В другой записи в своем блоге Гельман ссылается на статью 27 Конституции РФ, где говорится, что "гражданин Российской Федерации имеет право беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию".
"Никаких правовых претензий мне предъявлено не было, а досмотр выглядел пустой формальностью, - продолжает Гельман свой рассказ в "ЖЖ". - "Политическая" подоплека события (типа, козни против политолога, более чем критически относящегося к властям и публикующим разные тексты с критикой российского режима) как будто бы напрашивалась сама собой. Но беда в том, что ожидание на границе мне пришлось разделить с другим "товарищем по несчастью" - водителем машины, оказавшимся ровно в такой же ситуации, как и я, - насколько могу судить, человеком, более чем далеким и от политики, и от политологии".
Как отметил Владимир Гельман "Эху Москвы в Санкт-Петербурге", добиваться объяснения причин задержки на границе он намерен через прокуратуру.
Политолог подтвердил это и в интервью "Полит.ru": "Хотя формально никаких правонарушений сотрудники погранслужбы не совершили (досмотр они вправе осуществлять), я полагаю, что мои права на информацию о причинах принятых в моем отношении мер нарушены", - подчеркнул он.
Существует официальный список лиц, которые не вправе покидать Россию на законных основаниях, - это лица, находящиеся в розыске, злостные неплательщики алиментов, должники. Однако такого понятия, как временная задержка на границе, законом не предусмотрено.
"Черный список" будто вылез из книги Дмитрия Быкова о "нулевых" годах
Новость о злоключениях политолога Гельмана выглядит еще более странно оттого, что эта история фактически была описана в художественной литературе. В 2008 году российский писатель Дмитрий Быков выпустил роман "Списанные", открыв им цикл о "нулевых" годах.
"Списанные" начинаются с инцидента в аэропорту. Героя романа, сценариста Сергея Свиридова по непонятной причине задерживают на пограничном контроле с хамством, присущим мелким российским служащим. Пытаясь выяснить, в чем дело, Свиридов через какое-то время узнает, что его фамилия внесена в таинственный список.
- Могу я узнать, в чем моя проблема? - после минутной паузы спросил Свиридов. Вот-вот должны были объявить посадку.
Майор поднял на него белесые глаза и некоторое время смотрел молча, исподлобья, ожидая, что жертва не выдержит гипноза, устыдится, опустит очи долу и погрузится в раскаяние. Но Свиридов смотрел прямо, с вызовом, и майор вынужден был нарушить молчание.
- Вам объяснят.
- Кто объяснит?
- Касающиеся люди.
- Понимаете, я должен вылететь сегодня…
- Мы понимаем, что вы должны. Мы должны, и вы должны. Происходит проверка. По результатам проверки вы или вылетите, или… - Майор сделал паузу, Свиридов замер. - Или не вылетите.
Свиридов и раньше догадывался, что эти люди имеют над его планами куда большую власть, чем он сам. Никакие перетряски и переименования не могли лишить эту службу, мгновенно опознаваемую по интонациям, даже толики прав.
(...)
- Можете лететь, - лениво сказал майор, положив трубку, но все еще глядя на Свиридова, словно удерживая его взглядом. Вероятно, он ждал вопроса.
- А что это было? - спросил Свиридов.
- Плановая проверка, - сказал майор.
- По какой линии?
- По нашей, - с вызовом ответил майор. Видимо, теперь Свиридову можно было знать об этом.
- И что выяснилось?
- Что все в порядке, - отводя глаза, сказал майор. Все явно было не в порядке, и он хотел оставить в теле жертвы отравленную иглу. Загноившаяся жертва будет вкуснее.
- А конкретно? - настаивал Свиридов. Он знал, что такие ситуации надо выскребать, дочерпывать до конца, как выскребают рану: малейшая двусмысленность могла отравить все, дать корни, побеги, превратиться в целую историю с задержанием.
- А конкретнее, - с тем же вызовом ответил майор, - вы в списке. Поэтому подлежите дополнительной проверке.
- В каком списке? - не понял Свиридов.
- Это уж я вам не могу сказать. Это сверх полномочий. Идите, самолет улетит.
По сюжету книги, сценарист очень быстро узнает, что непонятный список не только создает ему проблемы на границе, но и охватывает все другие стороны жизни. Хотя никто не знает, чем грозит попадание в список, у Свиридова появляются проблемы на работе и с соседями. А потом становится ясно, что в списке находятся около двух сотен человек, друг с другом не связанные.
В романе очень много узнаваемых примет времени. Помимо российских чиновников и сотрудников правоохранительных органов, узнаются и другие стереотипные характеры. Например, дотошная западная журналистка, которая поручает "списанному" за хорошее вознаграждение вести колонку для немецкой газеты и побольше рассуждать о тоталитаризме.
Четкого ответа, что же такое этот список, роман не дает даже в финале. "Все смутно, все неясно, узлы не развязываются, загадки не разгадываются, сюжетные линии не заканчиваются, а обрываются", - говорилось в рецензии Time Out.
Комментарий автора: "Мы все состоим в списках разной степени опасности"
Сам Дмитрий Быков прокомментировал NEWSru.ru, что действительно, сюжет книги осуществляется, ибо то, о чем рассказал Владимир Гельман, случалось уже со многими. Читатели романа, в том числе среди друзей, отозвались о нем как о мрачном произведении, некоторые удивлялись: "Зачем опять ворошить эти темы? Посмотри, как много вокруг простых радостей жизни!"
Но время показывает - свобода иллюзорна, "все мы состоим в списках разной степени опасности". И это даже нормально: "Быть живым - значит состоять в списке", - напомнил автор одну из реплик в романе.
(Вот как это выглядит в оргинале:
- Господи, - устало сказал Свиридов. - Я не хочу состоять в списках. Я хочу в списках не значиться.
- Что такое, что, что! - захлопотал Господь, перемещаясь вдоль подоконника. - Ты обалдел, что ли, вшивота, ты с кем разговариваешь! В списки ему не хочется. Быть живым в некотором роде и значит быть в списках, ты понял? Это ужасно, хуже всего, это я не знаю что - выпасть из списка! Это значит, дубина, что я о тебе забыл!)
По словам Быкова, Гельману и всем другим, кто попал в подобную ситуацию, можно пожелать поступить так, как герой его книги - "не обращать внимания и побольше думать о прекрасном".
Вот как пишет в рецензии на сайте Booknik.ru Татьяна Трофимова: "Как-то вечером на Свиридова снисходит озарение. Списка нет. И существует он лишь в его голове. А значит, на все воля самого Свиридова, который с легкостью может вычеркнуть из памяти это заблуждение, отказаться от засасывающего общества "списанных" и начать жить свободно".
