Совет при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) раскритиковал принятые Госдумой законопроекты о наказаниях за фейковые новости и неуважение к власти. Правозащитники просят Совет Федерации направить законопроекты на доработку в рамках согласительной комиссии.
Так, эксперты отмечают несогласованность юридических формулировок в обоих законах: штрафы по ст. 13.15 КоАП налагаются за распространение заведомо недостоверной информации, а внесудебная блокировка информационного ресурса производится просто по факту недостоверности информации, вне зависимости от умысла распространителя.
Кроме того, законопроекты подразумевают наличие у Роскомнадзора и прокуратуры достоверной информации, которую можно противопоставить якобы недостоверной информации в СМИ. Однако первоначально распространяемая официальная информация также может оказаться недостоверной.
- Ведущий российский юморист о новом законе, запрещающем критику Кремля
- "Обитатели Кремля шкурой чувствуют, что их не любят и не уважают"
Кроме того, законопроект фактически дискриминирует владельцев сайтов или страниц в социальных сетях, не являющиеся зарегистрированными средствами массовой информации, лишая их шанса добровольно удалить недостоверную информацию на основании уведомления от Роскомнадзора, по аналогии с официально зарегистрированными СМИ. А использование термина "незамедлительно" означает, что малейшее промедление с удалением информации, вызванное объективными причинами, может привести к блокировке информационного ресурса. Более того, удаление информации не освобождает от административной ответственности по ст. 13.15 КоАП, если протокол о таком правонарушении был составлен до удаления информации.
Также эксперты отмечают, что формулировка "заведомо недостоверная информация" предполагает, что привлеченное к административной ответственности физическое, должностное или юридическое лицо знает о несоответствии действительности той или иной распространяемой информации. При этом между понятиями "недостоверная информация" и "информация, не соответствующая действительности", имеется весьма существенное различие.
Согласно правовой позиции Верховного суда РФ, "не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения".
Сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, не могут рассматриваться как не соответствующие действительности. Для их обжалования и оспаривания предусмотрен иной установленный законами судебный порядок.
"Напротив, недостоверными должны признаваться такие утверждения о фактах и событиях, которые не достойны того, чтобы верить в их соответствие действительности. Иными словами, категория достоверности информации имеет весьма косвенное отношение к объективной истинности информации и значительно большее - к доверию источнику информации", - указали в СПЧ.
Правозащитники опасаются, что в ходе применения закона может возникнуть ситуация, например, стихийное бедствие или техногенная катастрофа, при которой у привлекаемого лица были основания верить в достоверность распространяемой информации, особенно если точной, всесторонней и объективной информации нет даже у госорганов.
При этом произвольное признание судом факта заведомой недостоверности информации приведет к тому, что суд должен будет вторгаться в такие далекие от права вопросы, как вера и доверие. Это неминуемо приведет к нарушению конституционных прав граждан на свободу получения и распространения информации, на свободу слова, свободу мнений и свободу массовой информации, уверены в СПЧ.
Также сложно будет установить прямую связь между распространением недостоверной информации и возникновением угроз жизни и здоровью граждан, массовым нарушением общественного порядка, общественной безопасности, прекращением функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, если такие события произойдут или возникнет угроза их возникновения. Вопрос о том, каким образом будет устанавливаться наличие такой угрозы, оставлен в законопроекте без ответа.
Также отмечается, что практика применения статьи 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод не допускает ограничения права на свободу выражения мнения исключительно по мотиву недостоверности распространяемой информации. Европейский суд по правам человека прямо указал, что статья 10 Конвенции сама по себе не запрещает дискуссию или распространение информации, даже если есть серьезные подозрения, что эта информация не является правдивой.
В связи с этим правозащитники отмечают, что европейский опыт противодействия онлайн-дезинформации, на который ссылаются авторы законопроекта, не связан с установлением ответственности или применением иных разновидностей государственного принуждения, а направлены на обеспечение прозрачности источников информации и ее разнообразия, включая поддержку высококачественной журналистики и повышение медийной грамотности граждан.
Также отмечается, что действующее законодательство возлагает на журналиста обязанность проверять распространяемую им информацию одновременно с правом искать, собирать и получать информацию, а у лица, не являющегося журналистом, возможностей для проверки информации гораздо меньше. При этом ответственность за распространение слухов под видом достоверных сообщений предусмотрена кодексами профессиональной этики, нормами актов профессиональных журналистских ассоциаций.
Кроме того, правозащитники считают слишком большим размер штрафов для юридических лиц (от 400 тысяч до 1 млн рублей). Его уплата для многих российских СМИ равнозначна разорению, поскольку вероятность ошибки в новостях "довольно велика", говорится в экспертном заключении. А если информация содержит публичные призывы к противоправным действиям или ее распространение запрещено нормами других законов, такие действия могут квалифицироваться по соответствующим статьям УК и КоАП.
Таким образом, содержащиеся в законе нормы об ответственности за распространение недостоверной информации представляются избыточными и создают основу для произвольного преследования граждан и организаций. Само же их принятие без должного общественного обсуждения лишь повысит социальную нестабильность в обществе, считают в СПЧ.
"Неоправданное вложение огромных средств в борьбу с повседневной грубостью"
Что же касается поправок, предусматривающих ограничение доступа к ресурсам, информация на которых демонстрирует "явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам Российской Федерации, Конституции Российской Федерации и органам, осуществляющим государственную власть в Российской Федерации", то, по словам правозащитников, они противоречат конституционным гарантиям свободы мысли и слова, а также распространения информации любым законным способом. Отмечается, что ограничения, налагаемые на свободу выражения мнений, "могут быть оправданы лишь ясной, настоятельной и определенной общественной потребностью", тогда как в данном случае такая потребность не просматривается.
Так, отмечается, что распространение информации в любой форме не является нарушением общественного порядка, а вводимые ограничения призваны прежде всего не допустить оскорбления публичной власти и преследуют иные цели, нежели прямо предусмотренные положениями статьи 55 (часть 3) Конституции РФ и европейской Конвенции по защите прав человека.
Кроме того, вопросы выражения в неприличной форме явного неуважения к обществу и к государству регулируются пользовательскими соглашениями и правилами в социальных сетях, попытка же государственного регулирования особенностей общения в интернете потребует неоправданного вложения огромных средств в борьбу с повседневной грубостью.
К тому же органы прокуратуры, которые должны будут рассматривать эти дела, обладают значительно меньшими ресурсами по сравнению с социальными сетями. А сама ответственность за оскорбление, в том числе представителя власти и символов государства, уже предусмотрена как административным, так и уголовным законодательством.
Более того, Верховный суд постановил, что политики, стремящиеся заручиться общественным мнением, "тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ, <....> поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий".
Критика должностных лиц в СМИ сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на унижение достоинства человека или группы лиц, поскольку в отношении должностных лиц пределы допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц. "При демократическом режиме действия и бездействие правительства должны быть помещены под внимательный контроль со стороны не только законодательной и судебной власти, но также и общественного мнения", - отмечают члены СПЧ.
Таким образом, ограничение доступа к информационным ресурсам в случае распространения информации, выражающей в неприличной форме явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам РФ, Конституции и органам государственной власти, представляется очевидно непропорциональным ограничением свободы слова и мнений.
Кроме того, правозащитники отметили неконкретность некоторых формулировок, которые могут привести к их предельно широкому интерпретированию. Это касается таких понятий, как "выражение явного неуважения в неприличной форме" и "явное неуважение": отмечается, что под действие статьи в этом случае могут подпадать карикатуры, анекдоты и пародии, а в чем должно выражаться неуважение к государственным символам, до конца не ясно. Зато подобные расплывчатые нормы открывают дополнительное пространство для произвола и нарушения конституционных прав граждан.
