В России оценки наследия Сталина отличаются полярностью. Согласно недавнему опросу, значительная часть россиян негативно относятся к "отцу всех народов". При этом немногим меньше, несмотря на все его преступления, относятся к нему прямо противоположно. О феномене российской любви к Сталину рассуждает в понедельник на страницах The Washington Post внучка Никиты Хрущева.
Нина Хрущева преподает международные отношения в New School в Нью-Йорке. Ее книга, "Визит к Набокову" ("Visiting Nabokov"), готовится к печати в издательстве Йельского университета.
"Когда я росла в СССР в 1970-е годы, - рассказывает Нина, - я ненавидела руководителя Леонида Брежнева. А страшный Иосиф Сталин был просто именем из давнего прошлого". В 1956 году ее дед Никита Хрущев в "секретном докладе" на XX съезде партии представил его, в формулировке Нины, "монстром" и вычеркнул из истории.
Но вот Брежнев с его чудовищными бровями был везде. По словам внучки Хрущева, он смотрел на нее и ее одноклассников с плакатов в школе, обещая светлое и лучезарное коммунистическое будущее. "Его зловещее присутствие ощущалось и дома", - говорит Нина. Школа на Кутузовском проспекте, где она училась, была заповедником партийной элиты, куда члены Политбюро, включая Брежнева, отдавали своих детей. Ее друзья хвастались дедушками, которые были послами в Англии или возглавляли КГБ. А вот когда-то всемогущего прадеда Нины, по ее воспоминаниям, "официально не существовало". В 1964 году Хрущев был "отправлен на пенсию" Брежневым, смещен с поста лидера СССР за загадочный грех "волюнтаризма" и сослан на подмосковную дачу. Как и Сталина, его вычеркнули из истории.
Как пишет Хрущева, дома ей говорили, что она должна гордиться своей фамилией. "Родители рассказали мне о секретном докладе, хотя он мало что для меня значил до старших классов. Хотя он не развенчал тоталитарную систему, доклад стал началом "оттепели", когда миллионы советских людей вышли из лагерей, открыл возможность более откровенного обмена мнениями и допустил в страну ограниченное количество иностранных гостей и товаров", - говорит она. Свободы, которыми наслаждаются сегодня посткоммунистические страны, просочились через трещины в системе, появившиеся в результате доклада, сделанного Хрущевым 25 февраля 1956 года, уверена его правнучка.
Однако спустя 50 лет, пишет она, "моего прадеда сделали козлом отпущения за то, что многие считают бедами "демократической" России". А Сталина, жестокого диктатора, терроризировавшего страну, фактически реабилитировали, и опросы общественного мнения свидетельствуют о его пугающей популярности, особенно среди молодежи.
Это не удивительно, считает Нина Хрущева. После анархии, сопровождавшей распад СССР в 1991 году, периода, когда демократия ассоциировалась с хаосом, преступностью, бедностью, олигархией, гневом и разочарованием, оказалось, что россиянам не нравится их новая свобода. "Мы захотели вернуть своих правителей, которые внушали нам ощущение порядка, вселяли патриотический пыл и веру в то, что мы - великая страна. Мы мечтали о монументальных, пусть и деспотичных, лидерах, таких как Иван Грозный и Сталин", - констатирует родственница генсека. "Да, они убивали и сажали в тюрьмы, но зато какими величественными были наши победы и парады!", - риторически восклицает она. Ну и что из того, что власть Сталина была властью страха? Это был просто страх за свою жизнь. Как он ни ужасен, это не экзистенциальный страх перед свободой и личным выбором, когда приходится винить только себя, если демократия оборачивается хаосом, а капитализм - коррупцией.
Потому, заключает Хрущева, "страна и сплотилась вокруг президента Владимира Путина". Путин изображает себя новым российским "демократом". Действительно, россияне видят в нем не "отца народов" вроде Сталина, а простого человека, признак хотя бы частичной демократизации. Путин часто отмечает, что Россия строит "собственную демократию". В переводе на человеческий язык это означает: созданная при нем современная автократия обнаружила, что для защиты себя от народа уже не нужны массовые чистки в духе Сталина. Нелюбовь к свободе делает из нас верных сторонников. "Мы готовы восхищаться его твердой рукой: вместо того, чтобы призвать его к ответу за ужас Чечни, мы соглашаемся на то, что он "демократически" назначает лидеров этой многострадальной земли. Мы радуемся, когда он "разоблачает западных шпионов", поддерживаем аресты "нечестных" олигархов и "диктатуру закона", а не прозрачность законов", - пишет Хрущева.
По ее наблюдению, слово "путинизм", этот гибрид, вобравший в себя сталинизм, коммунизм, власть КГБ и рынок, стало новой национальной идеологией. Человек на все времена, президент России делает вид, что, избирательно принимая некоторые элементы власти своих предшественников - царскую Православную церковь, советский КГБ, рыночную экономику Бориса Ельцина - он уничтожает крайности прошлого, создает жизнеспособную систему власти. Но его окруженная секретностью система управления - так называемая "вертикаль власти", знакомая со времен, предшествовавших секретному докладу Хрущева, когда информацией снова манипулируют власти - наводит на мысль, что "единство" по-путински - "это лишь еще одна попытка переписать историю", заключает она.
Итак, секретный доклад уже не считают мужественным политическим поступком, когда Хрущев призвал к реформе деспотии, к созданию которой сам приложил руку. Сегодня российские СМИ представляют его как попытку Хрущева отомстить за старшего сына, Леонида, которого Сталин якобы преследовал за предательство социалистических идеалов и службу нацистам в годы Второй мировой войны.
Слухи о Леониде, пишет его сестра, всплывают на поверхность со времен Брежнева. До недавних пор общественность отмахивалась от них как от пропаганды КГБ. Но сегодня, когда страна ищет легкий ответ на чувство неуверенности, отец и сын Хрущевы стали козлами отпущения.
Критики Хрущева считают распад СССР его виной в не меньшей мере, чем виной Михаила Горбачева или Ельцина. Крах коммунистической системы не обязательно оборачивается демократией, несмотря на ожидания людей. Россияне так торопились избавиться от бремени советского режима, что избавились и от всех его позитивных элементов. Им объявили, что в почти вековом советском периоде не было ничего полезного. 1990-е годы отказались признать коммунистическую эпоху, которая действительно принесла России репрессии, но также - индустриализацию, победу во Второй мировой войне, достижения науки и освоение космоса, напоминает Хрущева, отмечая, что желание отречься от прошлого "характерно для российской истории", и "оно возвращает к жизни ностальгию".
По ее словам, с распадом СССР лишившись национальной гордости и прежней веры, "россияне восприняли конец советской эпохи как гибель империи и национальной идентичности". В состоянии нравственного, материального и физического отчаяния они мечтали о лучшем отношении к себе и своей стране. И тут образ Сталина заполнил вакуум, а осудивший его Хрущев, отмечает его внучка, стал архитектором российских бед.
В книге "Сталин. Второе убийство" журналистка Елена Прудникова пишет об осуждении Сталина Хрущевым как об убийстве. "Если бы Хрущев не расправился со Сталиным, мы не дошли бы до такого плачевного состояния. С тех пор наша жизнь становилась все бессмысленнее и грязнее", потому что "убийство Сталина было убийством его народа. Страна, лишенная высоких идеалов, сгнила на корню".
Хрущев, пишет Нина, "попытался начать освобождение России от кровавого сталинского прошлого", но страна, по ее мнению, "так до конца и не разобралась с преступлениями сталинизма". Непростая жизнь в раздробленном современном обществе, которое не может похвастаться серьезными достижениями - ни статусом сверхдержавы, ни новыми спутниками - заставила россиян тосковать о "сильном государстве". "Этот цикл будет повторяться, пока Россия в полной мере не разберется со своей историей", - предсказывает внучка генсека.
