К редким свидетельствам о годах Великой Отечественной войны относятся фронтовые дневники. Во время войны особые отделы их запрещали, опасаясь, что записи могут попасть к врагу и будут использованы против советской армии.
Однако некоторые экземпляры подобных "живых" свидетельств о войне дошли до наших дней. К их числу относится запретный дневник начальника особого отдела 50-й армии, входившей в 1941 году в состав Брянского фронта, Ивана Шабалина. Майор НКВД по долгу службы должен был следить, чтобы другие дневников не вели, но сам дневник вел. В октябре 1941 года Шабалин погиб, а его записи попали к немцам.
Немцы дневник Шабалина перевели и в качестве трофея переслали командованию гитлеровской 2-й танковой армии с пометками: "Дневник дает интересную картину... показывает, что напряжение в войсках противника больше, чем у нас... необходимо сделать предметом поучения войск..."
После войны немецкий текст был обнаружен в германских военных архивах и вновь переведен на русский язык, затем сдан в советский архив. Сейчас этот материал хранится в Государственном архиве Российской Федерации, а историки Николай Поболь и Павел Полян открыли его для публикации.
Первые записи Шабалина коротки и деловиты, пишут "Известия". 12 августа 1941 г. Шабалин выехал из Улан-Удэ, а 21 августа 1941 г. прибыл в Москву "и, к моему удивлению, немедленно получил назначение". "Начинаю с формирования особого отдела 50-й армии". "Был в наркомате. Читал приказ. Получил звание майора государственной безопасности".
Вскоре Шабалин и его отдел добрались до места назначения - до деревни Вышковичи близ Брянска. И тут встречается тревожная запись: "29.8.41. Принял дела. Аппарат бежит. Противник предпринимает налеты на г. Брянск. Самолеты немцев безнаказанно летают. Наших ястребков пока что не видно".
В начале сентября майор Шабалин свидетельствует, что Брянск сильно пострадал от атак немецкой авиации, целые кварталы в городе были разрушены. Майор НКВД делает вывод, что армия не является такой, какой ее привыкли представлять, и в ней есть громадные недостатки, а положение с личным составом очень тяжелое, поскольку почти весь состав подобран из людей, родина которых занята немцами. "Они хотят домой, бездельничают, отсиживаются в окопах, что деморализует красноармейцев. Есть случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. А знает ли Москва действительное положение дел?" - пишет Шабалин.
Это не война, а пародия, и "перспективы войны далеко не розовы"
"В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо. Уроком будет для нас произошедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й дивизии (видимо, речь идет о переходе или сдаче в плен). Позорно, что расследование дела не приносит результата", - об этом говорит запись от 1 октября 1941 года.
В дневнике Шабалина говорится о том, что положение 50-й армии было не блестящее. Многие военные инстанции работали, как в мирное время, тогда как от командования требовались жесткие мероприятия. "Ночью люди на передовых позициях спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню. Лежит донесение о том, что противник наступает на фланге 13-й армии. У нас беспрерывно слышна артиллерийская стрельба. Вчера был захвачен военнопленный немец, оборванный и обовшивевший молокосос. Настроение у них нисколько не воинственное. В голове у них пустота, буквальный мрак. Я этого не ожидал". "Это не война, это пародия", - делает неутешительный вывод Шабалин.
3 октября враг снова одержал победу, прорвал позицию 13-й армии, занял город Кромы, находящийся в 30 км от Орла. "Отрезает нас… Выехали на участок 258-й дивизии. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделения связи работают плохо. Штаб - то же самое. В тылу сидят трусы, которые уже готовятся к отступлению. О Боже, сколько льстецов здесь!"
Тем временем в Орле НКВД уже эвакуировался, но до Орла еще 150 километров. Нужен был хорошо продуманный штурм - и немцы бы побежали. "Их силы в сравнении с нашей армией, видимо, истощены, и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью", - пишет Шабалин.
4 октября Шабалин констатирует: две бессильные армии стояли друг против друга, и одна боялась другой. Немцы не наступали, а только вели разведку. Нужно было наступать, но для этого ничего не было сделано.
Вечером стало известно, что Орел горит, и стало ясно, что нас обошли. "Весь фронт, три армии, попали в клещи, в окружение". Шабалин принимает решение: "Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт. Но, надо сказать, отдельные участки фронта удивительно устойчивы, это было врагу неприятно". "Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может, будет легче. Перспективы войны далеко не розовы".
Сдача Брянска
5 октября танки отправились в направлении Брянска. Штаб переехал. Остались военный совет и оперативный отдел. Особый отдел оказался полностью отрезанным. В 15:30 6 октября сообщили, что танки противника окружили штаб фронта, происходит стрельба. "Брянск горит, мосты не взорваны. Гвардейский дивизион уехал в распоряжение командира 290-й пехотной дивизии. Паники нет, но состояние нервозное", - говорится в дневниковой записи от 5 октября.
Генерал принимает предварительные решения, ждет указаний Москвы. Неизбежность окружения всего фронта, а не только нашей армии, очевидна. Руководство фронта потеряло управление и, вероятно, голову, считает майор НКВД. Было бы лучше предоставить армии возможность самостоятельных действий.
7 октября шли бои за Брянском. Оба полка 154-й дивизии отражают наступление врага. В 6 часов вечера противник занял большую часть Брянска, и последовало решение менять командный пункт. В 18:00 мы покинули город Брянск, согласно приказу об отходе, а также город Орел.
Ничего подобного поражению Брянского фронта история еще не видела, пишет Шабалин. Противник подошел сзади и окружил почти три армии, то есть, по меньшей мере, 240 тысяч человек. Прибыл приказ из Москвы - весь фронт должен отойти. "Кажется, начнется бегство людей. Последние дни мы не видели ни одного нашего самолета. Мы сдавали города почти без боя. Командование фронтом потеряло руководство с первых дней немецкого наступления. Говорят, что эти глупцы уже изъяты и отправлены в Москву".
В итоге все гигантские усилия, которые были приложены для укрепления оборонительной зоны, оказались напрасными. Командование фронтом передано Петрову, пишет Шабалин.
Где фронт, где тыл - трудно сказать
10 октября отдел Шабалина выехал в район Хвастовичи. "Грязь непролазная, вся дорога превратилась в тягучее тесто. В 1:30 немцы начали обстреливать поле вблизи штаба из минометов. Штаб фронта уехал в беспорядке в Авдеевку. На дороге уже господствовало беспорядочное нагромождение техники. Над нами кружились 4 немецких самолета. Положение для армии печально: где фронт, где тыл - трудно сказать. Кольцо вокруг армии сужается".
12 октября они прибыли в деревню Буяновичи. "Население здесь не очень дружелюбно. В 1:30 немцы начали вести сильный минометный огонь. Штаб быстро направился на Фроловку. Наблюдал беспорядочное бегство штаба армии. Командующий проехал мимо и показал рукой на лес".
Затем Шабалин с отделом попадает в окружение, вырваться из которого уже не удается. Войска скитаются по лесам. 13 октября Шабалин пишет о том, что они двигались очень медленно, застряли в болоте. "Всю ночь я не сомкнул глаз. Сильный холод. Нет ни перчаток, ни теплого белья. Я хожу в гимнастерке", - пишет он.
14 октября противник оттеснил их в кольцо. "Это ужасно! Кружится голова. Трупы, ужас войны, мы непрерывно под обстрелом. Снова я голоден и не спал. Я достал фляжку спирта. Ходил в лес на рекогносцировку. У нас полное уничтожение. Я пишу в лесу у огня. Утром я потерял всех чекистов, остался один среди чужих людей. Армия распалась", - говорит запись от 15 октября.
16 октября переночевал в лесу, уже три дня проголодав. "В течение всей ночи немцы обстреливали лес оружием всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пошли на север". А 19 октября отряду Шабалина предстоял путь через безлесную местность. Они разделились на две группы. Половина из них не имела оружия.
На следующий день 20 октября 1941 года Шабалин встретился с генерал-майором Петровым, вместе с которым погиб в 16 часов дня.
50-я армия входила в состав Брянского фронта (командующий - генерал-полковник А. Еременко). Сдерживала рвущуюся к Москве 2-ю немецкую танковую армию Гудериана. Во время трагических событий, описываемых в дневнике Шабалина (прорыв фронта и окружение), в 50-й армии погибли около 90 тысяч человек. Тем не менее, свыше 12 тысяч бойцов сумели пробиться к своим. Армия продолжила воевать и боевой путь закончила уже под Кенигсбергом.
