Cоветский разведчик, полковник в отставке Анатолий Баронин скончался на Украине в возрасте 86 лет. Как сообщила пресс-служба Службы внешней разведки (СВР) Украины, именно Баронин во время работы в Нигерии в середине 1970-х смог впервые получить информацию о тогда новой смертельной болезни - лихорадке Эбола.
"Пробирки с зараженной вирусом кровью срочно были отправлены специальным рейсом "Аэрофлота" в СССР. Немецкий журнал "Штерн" в 1970-е годы назвал его "выдающимся мастером шпионажа", - говорится в сообщении украинской СВР.
Вирус Эбола был обнаружен в дельте реки Заир в 1976 году, после чего его вспышки фиксировались в ряде африканских стран, в частности в Судане, Габоне, Республике Конго, Анголе и других странах. Самая масштабная эпидемия произошла в 2014-2016 годах, когда вирусом заразились 28,6 тыс. человек.
В одном из своих интервью в 2014 году Анатолий Баронин рассказывал, как получил то самое задание из Центра.
"Помните ворчание Штирлица перед радистом после получения задания установить, кто ведет сепаратные переговоры с союзниками. Мол, они там все с ума посходили и считают, что он чуть ли не вхож к самому фюреру, и все может. Примерно так же сначала отреагировал и я на получение срочного задания из Москвы добыть штамм "болезни Эбола". В то время, а это был 1970-й год, сообщение о страшной эпидемии, поразившей деревушку Ласса на северо-востоке Нигерии, моментально облетело весь мир. За считанные часы от неизвестной болезни, похожей на тиф, там вымерло все население. В прессе появились предположения о возможных испытаниях бактериологического оружия, делались намеки на нашего главного противника. Одним словом, нужны были образцы вируса, чтобы создать антивирусные препараты. Задача стратегической важности", - рассказывал Баронин.
"К счастью, в то время в Нигерии работала советская миссия врачей. Я выбрал из них более-менее подходящего специалиста, сели мы на УАЗик и вдвоем направились искать эту деревню, расположенную за 1200 километров от столицы. Нашли. Добились разрешения исследовать тела умерших. Результаты нулевые. Оказалось, что нужны были образцы крови, взятые у больного еще перед смертью. А к тому времени эпидемию уже остановили, новых проявлений не было. Пришлось искать подходы к местным медикам, у которых такие образцы сохранились. Таким образом, удалось заполучить нужные пробирки с кровью... Нужно знать психологию местных жителей, на чем можно сыграть, чем заинтересовать. В этот раз в ход было пущено все красноречие плюс накрытая "поляна" за наш счет и, конечно же, за спасибо такие дела не делаются...", - вспоминал разведчик.
Он отметил, что было много разговоров о том, что эта лихорадка Эбола является следствием испытания американцами некоего бактериологического оружия. "Не думаю, что это было испытание. Они, наверняка, не хотели выпускать джинна из бутылки. Тем не менее, тогда вымерла вся деревушка. Почему я не думаю, что это были испытания? Ведь, первыми умерли от этой болезни сами американцы - врач и две медсестры. То есть в данном случае произошел некий сбой. Другое дело - совершенно четко можно утверждать, что бешенство коров в Западной Европе, ящур и птичий грипп - все это появилось не случайно. Здесь речь идет об искусственном происхождении этих болезней для решения вопросов экономической конкуренции, борьбы за рынки сбыта", - отмечал разведчик.
Он вспоминал, что за время работы в Африке был свидетелем четырех государственных переворотов и одной гражданской войны: "Первый раз это произошло в 1966 году в Гане, где я в то время был уже заместителем резидента советской разведки. По нашим меркам, он носил антисоветскую направленность и был инспирирован извне. В три часа ночи началась стрельба. Нужно было срочно ехать в посольство и информировать Москву. Сначала сел в машину, но затем передумал, решил, что пешком безопаснее. Всю дорогу, а это около километра, вокруг хаотично летали трассирующие пули. Все остальные дни тоже приходилось проводить на улицах, чтобы докладывать реальную картину, даже подвозить солдат с оружием".
"В следующий раз, уже в другой стране, как-то во время очередного путча поздно вечером возвращался на машине домой после встречи с источником. Неожиданно останавливает военный патруль. Автомат Калашникова в грудь, обыскивают. Начинаю протестовать, объяснять, что я дипломат, показываю на номера автомобиля, предъявляю паспорт. Никакой реакции, даже наоборот, раздражаются, передергивают затвор и кладут палец на спусковой крючок. В это время я замечаю, что сержант пытается что-то прочитать в моем паспорте, держа его вверх ногами. Ну, думаю, плохи мои дела, раз ребята даже в школе не учились. К счастью, неожиданно подъехал офицер, быстро во всем разобрался, извинился за подчиненных, мол, что с них возьмешь, безграмотные. Напоследок у меня еще хватило сил шутить, что чуть не схлопотал пулю из своего же автомата. Посмеялись, обнялись, и я в холодном поту поехал дальше", - говорил Баронин.
Рассказывая о том, как же его раскрыли, разведчик, которого немецкий журнал "Штерн" назвал вас выдающимся мастером шпионажа, говорил: "Это было в 1970 году. Тогда в Англию перебежал наш разведчик Олег Лялин и начал сдавать информацию обо всех, кого он знал. Оказалось, что мы вместе с ним проходили языковую подготовку в разведшколе, занимались в одной аудитории. Правда, настоящей моей фамилии он не знал, мы ведь там находились под другими. А вот по фотографии опознал. Сразу после его побега из Москвы во все резидентуры направили запросы с целью узнать, с кем и при каких обстоятельствах пересекались с ним пути. Я сообщил все как было, и меня по ряду соображений отозвали на родину - от греха подальше. К тому же вскоре в английской прессе появились публикации, где наводились списки фамилий расшифрованных советских разведчиков, в том числе и моя".
Правда на этом его карьера резидента не закончилась: "Через некоторое время мне довелось еще несколько лет работать резидентом советской разведки в Либерии. Официально ведь эти списки, расшифровки опровергались. Реакция была одной: все это клевета на советских дипломатических работников".
Когда в 1986 году Баронин приехал в Киев, то в Чернобыле как раз грянула катастрофа. "Как только взорвался Чернобыль, мое начальство пригласило меня к себе. "Может, не поедешь?" - спрашивает. Говорю: "Я не сволочь". Здесь уже было дело чести", - вспоминал разведчик.
Когда Баронин вышел в запас в 1991 году, ему было 59 лет. "Поначалу соображал - кем быть? Пошел в одну конторку - чувствую, в ней пахнет воровством. Пошел в другую - такое же впечатление. Еще походил немного - решил: нет, не буду отрываться от службы. Пошел в отдел кадров. И первый зам. начальника кадров тут же, при мне, позвонил в Академию (Институт Службы внешней разведки Украины - прим. ред.), тогда это еще был институт подготовки кадров, и сказал руководству: "Вот я к вам хорошего человека направляю". В тот же день появился в институте - и тут же был зачислен". В Институте он читал будущим украинским разведчикам теорию разведывательной деятельности, основам - как быть шпионом.
"Есть такой анекдот. Идет обсуждение вопроса: как строить мост - вдоль реки или поперек? Решили, что лучше всего - вверх, а там - как прикажут... Так вот, я строю свою теорию вверх, и она не носит никакой политической окраски", - отмечал Баронин.
