У нее есть армия, фондовый рынок и национальный банк. У нее есть место в СБ ООН, послы в большинстве столиц мира и конькобежцы-олимпийцы. У нее есть флаг и несколько космических спутников. Так почему же мы до сих пор не можем научиться относиться к России как к взрослому? - пишет сегодня The Washington Post (перевод статьи на сайте Inopressa.ru).
Когда Джордж Буш встречается с Тони Блэром, атмосфера на их встречах дружественная, но деловая. Когда Джордж Буш встречается с Жаком Шираком, атмосфера на их встречах прохладная, но тоже деловая. Когда Буш встречается с Владимиром Путиным, он лезет из кожи вон, чтобы быть не просто деловым или дружественным, но чтобы казаться его лучшим другом. Президент США заглядывает своему российскому коллеге в глаза, выходит за традиционные рамки, чтобы похвалить его видение демократии, свободы и законности, и приглашает его на свое ранчо.
Справедливости ради надо заметить, отмечает издание, что тактика Буша не отличается от тактики президента Клинтона, который постоянно приветствовал своего лучшего друга, тогдашнего российского президента Бориса Ельцина, невероятным медвежьим объятием. Президент Клинтон также был склонен красноречиво рассуждать о свободе и демократии в России, хотя и то, и другое уже тогда начало убывать. В одном ни тот, ни другой президенты не оказались искусны: ни тот, ни другой не относились к российским руководителям как к несущим ответственность взрослым лидерам, и ни тот, ни другой не относились к России как к стране, способность подчиняться правилами западных институтов, к которым она хочет присоединиться.
На этой неделе россияне участвовали в парламентских выборах, которые впервые были названы нечестными всеми западными наблюдателями, ранее боявшимися откровенных фраз. ОБСЕ назвала их результаты искаженными. Совет Европы, который отвечает за соблюдение прав человека в Европе, подверг критике использование подконтрольных государству СМИ и денег налогоплательщиков для продвижения прокремлевских кандидатов. Учитывая, что в 2000 году ни одна из этих организаций не обратила внимание на широко распространенное взяточничество во время президентских выборов, о котором сообщало издание The Moscow Times, их нынешние замечания весьма необычны - и должны повлечь за собой последствия.
Под этим я подразумеваю не то, что мы должны отправить в Москву морскую пехоту или попытаться оказать влияние на российских избирателей. Наша способность влиять на ход внутренних событий в России ограничена, и всегда таковой была. Но мы должны уметь называть вещи своими именами - недемократию недемократией. Именно это мы сейчас и должны сделать. Российский президент, например, в последнее время регулярно появлялся на встрече группы, которая раньше называлась "большой семеркой", группой семи богатейших демократий, а теперь, после того, как президент Клинтон пригласил туда президента Ельцина, называется "большой восьмеркой". Так как Россия не является ни особенно богатой, ни собственно демократией, может быть, пришло время положить конец визитам российского президента? И целью такого шага будет не желание наказать Путина, который в любом случае сэкономит много времени и денег, если не будет ездить на эти сборища, - целью будет намерение гарантировать, что наши собственные правила останутся правилами для всех демократий и что они не нарушаются только потому, что мы считаем себя обязанными по-отцовски улыбаться, когда их нарушают россияне.
Конечно, это происходило и раньше. В 1990-х Международный валютный фонд пошел на попятную, чтобы не обидеть чувств России, не стал обременять ее займы обычными для таких займов условиями и в результате потерял порядочное количество денег. "Мы - великая страна, - как-то заявил президент Ельцин в ответ на экономический совет с Запада, - и вы не можете указывать нам, что делать". Позднее он покинул встречу ОБСЕ, когда ему сказали, что война в Чечне является нарушением принятых в организации правил в отношении прав человека. В то время наша вежливая терпимость к такого рода вещам была неправильной, но понятной, учитывая российскую нестабильность и исторически сложившуюся враждебность ушедшего в прошлое Советского Союза. Но вот прошло еще одно десятилетие, Советский Союз стал далеким воспоминанием, а нынешнее российское правительство вряд ли можно назвать нестабильным. И все же мы до сих пор не можем проронить ни слова, когда россияне продолжают нарушать европейское договоренности в сфере безопасности, и не готовы судить Россию по тем же стандартам, какие мы применяем, скажем, к Хорватии.
В результате мы имеем не только искаженные российско-американские отношения, но и деградацию наших собственных западных институтов и заявленных идеалов. Почему к нам должны прислушиваться иракцы, когда мы говорим о демократии, если мы не говорим о демократии с лучшим другом президента Буша по имени Владимир? Почему к нам должны прислушиваться зимбабвийцы, когда мы говорим о нарушениях прав человека, если мы не прилагаем те же стандарты к Чечне? В последние дни Белый дом выступил с несколькими заявлениями, в которых прозвучала довольно мягкая критика в адрес однозначно фарсовых выборов. Ну что ж, сойдет и так, если мы готовы к тому, что в будущем нас никто не будет воспринимать всерьез.
