Секретарь иранского Высшего совета национальной безопасности Али Лариджани на встрече в Тегеране во вторник вручил послам "шестерки" (пяти постоянных членов СБ ООН и Германии) официальный ответ своей страны на их предложения по урегулированию кризиса вокруг иранской ядерной программы, сообщает AFP. США не имеют дипломатических отношений с Ираном, американскую сторону на встрече представлял посол Швейцарии. Cодержание ответа Ирана пока не известно.
Иранское телевидение процитировало заявление Лариджани, согласно которому Иран готов приступить к серьезным переговорам по своей ядерной программе уже в среду, сообщает "Интерфакс". В свою очередь советник по международным вопросам Организации по атомной энергии Ирана Мохамад Саиди заявил, что "ответ Ирана представляет исключительную возможность для возобновления переговоров и окончательного решения".
- Иран не выполнит главное требование "шестерки"
- Для Ирана 22 августа - это день великого отказа
- Le Temps: Против Тегерана США не могут предпринять почти ничего
- Уран. Поставщики и покупатели
- Кому нужен нелегальный уран
- Иранское ядерное досье: Буш против Бушера
Ранее иранские власти заявляли, что ответят на предложения "шестерки" (РФ, США, Франция, Великобритания, Китай и ФРГ), которые были переданы в начале июня, в срок до 22 августа. В принятой 31 июля резолюции Совет Безопасности потребовал от Тегерана прекратить до 31 августа все работы по обогащению урана. В противном случае против Ирана могут быть введены международные политические и экономические санкции.
Иран не выполнит требование о прекращении обогащения урана
Иран досрочно проинформировал "шестерку" (РФ, США, Франция, Великобритания, ФРГ и Китай) международных посредников о том, что не примет их главное требование о прекращении обогащения урана. В связи с этим США намерены добиваться введения финансовых санкций против Тегерана и уже получили согласие в этом вопросе со стороны трех европейских государств. Об этом сообщает во вторник газета The Washington Post со ссылкой на неназванных высокопоставленых представителей администрации Джорджа Буша и представителей европейских дипломатических кругов.
По данным Washington Post, в минувшие выходные главный представитель правительства Ирана на переговорах по ядерной проблеме Али Лариджани сообщил по телефону верховному комиссару ЕС по вопросам внешней политики и безопасности Хавьеру Солане о том, что Тегеран отказывается пойти на замораживание своей ядерной программы в качестве предварительного условия, выдвинутого "шестеркой".
Впрочем, еще до Лариджани молчание нарушил президент Исламской республики. Ахмади Нежад заявил, что его страна не согласится с резолюцией Совета Безопасности ООН. По его словам, резолюция навязывается Тегерану силой. Иранский президент уточнил, что его страна владеет всем циклом атомного топлива. "Исламская республика располагает полным циклом атомного топлива, она его сохранит и не потеряет", - заявил он.
По его словам, "ошибаются те, кто думают, что с помощью нескольких заявлений и поз нас можно лишить атомной технологии в мирных целях". Иранское студенческое агентство ISNA приводит слова Ахмади Нежада о том, что "Иран готов к переговорам, но только честным, и мы неприемлем ущемления наших прав".
Источники издания сообщают, что после заявления Лариджани высокопоставленные дипломаты США, Франции, Германии и Великобритании провели телефонную конференцию, во время которой договорились выдвинуть требование о введении санкций против Ирана, передает РИА "Новости".
Тем не менее генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в преддверии официального ответа Ирана призвал Тегеран принять предложения международного сообщества.
"Я призываю правительство Ирана воспользоваться этой исторической возможностью, - говорится в его заявлении, распространенном в штаб- квартире ООН. - Я верю, что его (Ирана) ответ будет положительным и заложит основу для окончательного урегулирования путем переговоров".
По словам Аннана, сейчас настало время совершить шаги в правильном направлении и создать прецедент в международных усилиях по обеспечению нераспространения атомного оружия. "Очень важно, - говорится в документе, - чтобы сейчас Иран убедил мир в том, что его намерения являются мирными, и чтобы установилось доверие к его атомной программе, как этого просили Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) и Совет Безопасности".
На встрече в Вене 1 июля министры иностранных дел России, США, Китая, Великобритании, ФРГ и Франции одобрили пакет предложений, рассчитанных на согласие Тегерана приостановить работы по обогащению урана. Они охватывают три сферы - ядерную программу Ирана, торгово-экономическое сотрудничество и гарантии безопасности.
В обмен на возобновление моратория на обогащение урана пакет включает ряд "поощрительных" мер, в том числе поставку реакторов на легкой воде, помощь в развитии авиации и автомобильного транспорта.
В ноябре 2004 года Иран уже объявлял мораторий на ядерные исследования, который продлился несколько месяцев. Однако этот шаг доброй воли был предпринят при администрации прежнего президента Мохаммада Хатами. После прихода на президентский пост летом прошлого года представителя консерваторов Махмуда Ахмади Нежада позиция Ирана по "ядерному досье" стала заметно жестче. Теперь Тегеран еще более активно настаивает на своем праве осваивать ядерные технологии в мирных целях. Надежной гарантией мирного характера ядерной деятельности Исламской Республики, по мнению иранцев, служит то, что страна подписала Договор о нераспространении ядерного оружия и тесно сотрудничает с МАГАТЭ.
Для Ирана 22 августа - это день великого отказа
Практически все иностранные газеты, комментирующие во вторник предстоящий официальный ответ Ирана, не сомневаются, что Тегеран откажет "шестерке". La Repubblica так и пишет, что для Ирана 22 августа - это день великого отказа. Слова верховного лидера Хаменеи не оставляют сомнений: реализация ядерной программы будет продолжена. Этот выбор обяжет международное сообщество ввести санкции.
Подобное развитие событий скажется и на ситуации внутри страны. Санкции заставят различные группировки режима вновь сплотиться. "Право на научный прогресс" – популярная тема, ее поддерживают как сторонники, так и противники режима. Она стимулирует националистические чувства в стране, которая стремится покончить с зависимостью от нефти, ставшей как источником доходов, так и проблемой.
Международная напряженность – это глоток кислорода для режима, который будет использовать ядерное досье для обретения легитимности, если не утраченной, то сильно поколебленной. Этот вопрос должен найти отражение в расстановке сил во властной верхушке, в частности в стане консерваторов. Консервативное течение разделено как минимум на три группы, которые являются носителями трех различных политических проектов.
Первая группа – техноконсерваторы во главе с прагматиком Рафсанджани, который потерпел поражение на президентских выборах, но, тем не менее, стоит во главе влиятельного Совета по определению целесообразности принимаемых решений. Группа является сторонницей "китайского пути": это комбинация модернизации экономики, индивидуальных свобод, но лишь на уровне повседневной жизни, и деидеологизированной внешней политики, основывающейся на концепции национальных интересов. Целью этой программы в прошедшие годы было предотвращение любых попыток противодействия со стороны режима. Но этот курс, за реализацией которого Запад наблюдал с большим интересом, был ослаблен после поражения Рафсанджани на выборах. Вероятность того, что этот политический курс вновь станет актуальным, связана с внутренним кризисом режима, ставшим следствием невыносимого внешнего "давления". В обмен на выживание режим, лишенный могущества в идеологическом плане и "нормализованный" на международной арене, может ограничить подобное давление лишь тем, что из игры будут выведены самые радикальные консерваторы.
Вторая группа – религиозные консерваторы, ее возглавляет аятолла Хаменеи, духовный лидер Исламской Республики. В отличие от своего предшественника Хомейни, более внимательного к религиозным и этическим принципам, которые должны были вдохновлять исламское государство и служить основой в повседневной политической жизни, Хаменеи в самой активной манере реализовал роль политического руководителя. Религиозные консерваторы намереваются защищать модель режима, родившуюся в результате революции, очистить ее от радикальных излишеств, которые нашли выражение в призывах тех, кого когда-то называли левыми исламистами: государственное вмешательство в экономику, антиимпериализм, экспорт революции.
Последователи Хаменеи, закрепившиеся в таких структурах, как "Совет стражей исламской революции" и "Совет экспертов", в судах, в Bonyad (правительственное агентство "Bonyad Panzdah Khordad" – прим. ред.), могущественных фондах и ассоциациях "воинствующего духовенства", негативно воспринимают политическую картину, идеализированную радикалами. Они хотят сохранить государственное и религиозное наследие хомейнизма, предотвращая любые дискуссии по поводу принципа "Велаят-и-факих" (Velayat-e-Faqih), подчиняющего все светские институты иранского государства религиозному лидеру аятолле Али Хаменеи. Чтобы сохранить за собой центральное место в структуре власти, эта группа нуждается в поддержке хотя бы одной из двух других консервативных групп.
Победа Ахмади Нежада обозначила раскол первоначального политического хомейнистского блока и свидетельствовала о появлении третьей группы, так называемой "военной", которая после длительной блокировки с религиозными консерваторами обрела самостоятельность, но осталась их союзником. Группа "военных", имеющая своих людей в экономических и государственных структурах, возглавляется Корпусом стражей исламской революции. Она внедряет свои кадры, в том числе и бывших воспитанников "фронтового общества" в период войны с Ираком, в регулярные войска. Подростки, ставшие сегодня взрослыми людьми, все еще убеждены в том, что революцию предали. "Военные" рассчитывают и на поддержку "неимущих" – бедняков, которые ничего не получили от обещанной революцией социальной справедливости. Партия "военных", естественно, не антиклерикальна, но в некотором роде аклерикальна: она надеется воспользоваться растущей непопулярностью консервативного духовенства, уже слишком далекого от служения народу.
Партия "военных", лидером которой на переходный период стал президент Ахмади Нежад, в перспективе надеется прийти к хомейнизму, но без духовенства. И ее восхождение свидетельствует о реванше главенства политики и обретении ею самостоятельности от религии. "Военные" полагают, что лишь они могут спасти революцию. Чтобы достичь этой цели, они должны снизить вес религиозных консерваторов, отдавая их на волю их непопулярности, но вместе с тем "военные" не могут допустить, чтобы развенчание консерваторов привело к краху Исламской Республики. Деклерикализация, осуществляемая "шлемами", отправляет в утиль идею "тюрбанов"-хомейнистов, что иранскую революцию можно экспортировать религиозными путями.
По мнению "военных", Иран может стремиться стать лидером исламского мира лишь через политику создания державы. В отличие от техноконсерваторов, которые думают о влиятельном Иране как хранителе мирового энергетического равновесия, "военные" стремятся к достижению этой цели через создание эффективной системы сдерживания. Еще и по этой причине они не могут отказаться от ядерной программы. Другой фронт, на который делают ставку "шлемы", – это столкновение с Израилем: через беспощадную пропагандистскую кампанию против "сионистского общества" и поддержку, оказываемую "Хамасу" и "Хизбаллах".
Действуя на двух фронтах, "военные" получают двойной результат. Они вынуждают иранское общество к тотальной мобилизации против внешнего врага, призывая население сплотить ряды и искоренить любые внутренние разногласия (более широкие, чем может показаться на первый взгляд), а также заставляют исламский мир, большая часть которого – сунниты, встать на сторону Ирана без необходимости разделять его шиитскую идеологию или стремление к идеалам исламской революции. Оказавшись в центре мировых событий после американской войны в Ираке и войны Израиля против "Хизбаллах", Иран "военных" предлагает себя в качестве политического, а не религиозного лидера исламского мира. И имеет большие шансы на успех. В тот момент, когда с американской подачи будут введены санкции против страны, оказывающей содействие "Хамасу" и "Хизбаллах" в противостоянии Израилю, какой режим в мусульманском мире может дистанцироваться от Тегерана, не вызвав недовольства со стороны местных исламистских движений?
"Шлемы" не боятся, что их планы будут нарушены вооруженным вторжением извне или конкретной угрозой такого вторжения. По их мнению, Соединенные Штаты сегодня – "бумажный тигр". Атака "Партии Бога" на Израиль и реакция ЦАХАЛа способствовали окончательному расколу хрупкого политического равновесия в Ливане, прошедшего этап "революции кедров", и нанесли удар в том числе и по Соединенным Штатам, которые надеялись на поражение "Хизбаллах" и Ирана. Но чтобы поставить в сложное положение Вашингтон, "военные" имеют на руках иракскую шиитскую карту. Таким образом, судьбы иранского внутреннего фронта не в последнюю очередь разыгрываются на внешнем фронте. (Полный текст на сайте Inopressa.ru)
Le Temps: Против Тегерана США не могут предпринять почти ничего
Джордж Буш, который в понедельник провел одну из импровизированных пресс-конференций, ничего, кроме как отказа Ирана, и не ожидает. Но для американского лидера важная дата – это не вторник, назначенный самими иранцами, а 31 августа, день, в который Совет Безопасности констатирует, что Тегеран приостановил – или не приостановил – свою деятельность по обогащению урана. Поскольку все идет к тому, что тот откажется подчиниться, американский президент обещает "последствия" и хочет, чтобы 15 членов СБ действовали быстро.
Какие наказания? Но решение о чем они должны принять? В этом вся проблема. Ультимативная резолюция, принятая 31 июля, объявляет, что если Иран не приостановит свою ядерную деятельность (конечная цель которой носит военный характер, говорят страны Запада), то будут приняты "соответствующие меры" на основании главы VII Устава ООН. Иначе говоря, санкции, предусматриваемые в отношении страны, которая создает угрозу безопасности. За исключением этих двух слов, текст резолюции туманен. И причина тому известна: среди членов Совета Безопасности нет согласия по поводу болезненных наказаний, которым мог бы подвергнуться Иран. Единственные меры, которые имеют шанс быть принятыми, – это эмбарго на высокие технологии, полезные для иранской ядерной программы, и препятствование передвижениям иранских руководителей. Для Тегерана это оскорбительно, но безобидно.
Санкции, которых Иран боится, касаются исключительно нефти и газа. Но их введение невозможно. У России и Китая – не говоря уже о Франции и Великобритании – слишком большие интересы и энергетические инвестиции в ИРИ, чтобы они согласились так наказать самих себя. Впрочем, последствия такого шага могут оказаться катастрофическими и для США. Иранцы объявили, что, если тронут их ресурсы (нефть, газ, торговлю и инвестиции), они ответят тем же. А если они перекроют кран, цена барреля может стремительно перешагнуть порог в 100 долларов. Здравствуй, экономический спад!
Американцы находятся в тем более деликатном положении, что со времен революции 1979 года и последовавшего за ней захвата в заложники их дипломатов они сами применяют в отношении Ирана драконовские санкции. Иначе говоря, Вашингтону приходится просить других членов СБ присоединиться к тем карательным мерам, которые он уже применяет.
Но за четверть века условия изменились радикально. Сегодня у Ирана есть грозные возможности для ответных действий в Ираке и – как мы все только что видели – в Ливане. Месячная война, еще больше сплотившая арабо-мусульманский мир против США, – лучшее мерило опасности силовой акции в отношении Ирана. (Полный текст на сайте Inopressa.ru.)
